Павел Карачин. Книга "Стабильная антиутопия": реквием по толпе.

Краснодар. 6 ноября. - Кубань-шоу. Эксклюзив.

Стабильность чужда истинным поэтам. Для людей, отвергающих роль придворного арлекина, спокойствия на страницах собственных произведений неприемлемо. К тому же, гимны высоким покровителям, далеким от мира культурного просвещения, редко остаются в веках. Пропагандистские произведения, конечно, не уходят в мир иной моментально. Они живучи и в предсмертной агонии готовы забрызгать читателя зараженной слюной. Признательность, направленная в адрес властных институтов, отдает фальшью заученного реверанса. Таковые повествования вряд ли напомнят аудитории трогательные строки Пушкина: «дней александровых прекрасное начало». Скорее, в слоге продажных творцов слышится пошлая интонация комсомольско-пионерской разнарядки. За оной уже расположился хор, голосящий набивший оскомину припев: «И Ленин такой молодой и юный! Октябрь впереди!»

Павел Карачин, безусловно, не из братии бюджетных шутов. Летопись, выходящая из-под пера автора, выглядит мрачной констатацией необратимых процессов. Вожди упиваются безнаказанностью. Народ – безмолвствует и терпит. Увы, храня молчание без отпечатка недовольства на лице. Их физиономии излучают покорность. Мимика не надевает маску бунтующего борца. Под лубочное застолье, паства  шлет хвалу главному чиновнику. Водка льется рекой, и зачатки разума испаряются в ореоле алкогольного бесчинства. Вот они – мечтания сынов империи. Напористый мелодизм стихов утопает в надрывном тоне сочинителя. Публика, то ли нарочито, то ли невольно, должна вкладывать в текст частичку оригинального исполнения (ловя себя на мысли, что произносит фразы с примесью чужого тембра).

Индивидуальность сохраняет эхо довольно показного влияния. Вероятно, речь не идет о беспардонном подражательстве. Схожесть сюжетов и следование эталонам прошлого не меняет ощущения обособленности зарифмованных композиций. Сборник выдержан по четким шаблонам личностной фабулы. По сути, концепция едина, тем не менее, еще в дебюте ликвидирует элемент утомленности ожидания кульминации. 18 «пьес» в духе короткометражного синема бросают на экран документальные кадры. Подтверждений не требуется. Пленка безжалостно фиксирует разложение одуревшей толпы, трогательно надеясь на пробуждение от гипнотического тумана. Конкретика нахальна и не оперирует к совести. Ресурсы добра приватизированы. Некролог, обрамленный шармом классического гротеска наносит на лист иероглиф, дабы пафос реалистичного реквиема не казался столь ужасающим. Черные клавиши рояли вибрируют трагическим басом, завершая демоническую молитву. Fin!

Дмитрий Шутов, Анастасия Блинова

.